Пустота

«Среди холода и пустоты я нашёл своё самое любимое увлечение – фотографию»

В прикладной физике, в отличие от теоретической, учат тому, что пустоты не существует. Теоретики же уверены: «В Начале было Ничего». Как одно, так и другое априори верно настолько, насколько наше сознание и опыт способны себе это представить. 

Фотограф Матвей Павлюкевич, судя по всему, учил прикладную физику. В противном случае «пустота» в его фотографии была бы тождественна «Чёрному квадрату» Малевича, где, как в космическом вакууме, на фоне отсутствия земного притяжения исчезают такие понятия, как «верх» и «низ», «лево» и «право», но возникает вполне самостоятельный мир, соотнесённый как равный с обыденным земным существованием, будь то даже блуждающий Северный полюс в Арктике. 

Просматривая серию фотографий, с каждым следующим кадром надеешься и ждёшь: ну где же она, эта «Земля Санникова». 

А её всё нет. И никогда не будет. Однако прелесть фотографии и заключается в том, что ты ждёшь невероятного открытия. Красота в надежде, а не в холодной чёрно-белой графике, потому что только надежда до сих пор спасает мир. В итоге приходишь к рациональному пониманию: не так важно, существует ли таинственная земля или нет; важно другое – все полярные экспедиции в её поисках были неудачными, но всё, что мы знаем об Арктике, – это и есть результат неудачных экспедиций. 

Это та часть мира земного, точнее водного, мало кому была интересна до тех пор, пока не стало известно, что под толщами льда и воды хранятся несметные природные ресурсы. Богатства! 

Границ в Арктике, даже государственных, до сих пор нет. «С ледовой кромки начинается Арктика, – считает фотограф Павлюкевич и показывает нам фотографию, разделённую пополам белыми глыбами льда и чёрными волнами моря. – Именно через фотографию я могу реализовать своё видение и фантазию». Так банальный пейзаж, увиденный фотографом, становится отражением мира, который скрывается в его сознании или душе, если хотите. Фата-моргана Матвея Павлюкевича заключается вовсе не в том, что отображено на его фотографиях, а в том, о чём он фантазирует на палубе ледокола и чего нет в действительности – «Земли Санникова».

Есть природные ресурсы, есть научный интерес, есть страсть к богатствам, но таинственной земли нет. Она была, но исчезла, уверены некоторые учёные. Ведь было же, например, открыто одиннадцать Новосибирских островов, а сегодня осталось только семь! Очевидно же, надежда умирает последней, спасая таким образом наш мир.

В наше детерминированное время эта серия удивительна потому, что на фоне современного массового фотоизвержения преобладает только два фундаментальных метода производства фотографии.

Первый – «внутренний» – часто ошибочно называют «художественным», когда автор сконцентрирован на одной из личных проблем или комплексов своего Эго. Повествование в этом случае происходит с помощью фотографии за счёт съёмки внешнего мира, который якобы олицетворяет Эго автора или его физическое состояние. Фотопроекты с характерными названиями  «Мужчина ли я?», «Как я потеряла девственность», «Дом – это я» могут служить тому примером.

Второй – «внешний» – часто ошибочно называют «документальным». Смысл метода заключается в том, что автор выбирает событие или явление, не имеющее, казалось бы, ничего личного с ним самим. В действительности же оказывается, что фотография может только тождественно отображать трёхмерное пространство в двумерное, но далеко не всегда корректно передавать смысл и содержание, от которых чаще всего зависит понятие «документальности». Этот метод  используется в фотожурналистике и её антагонизме – пропаганде тоталитарных режимов. 

По принципу наименьшего сопротивления молодые фотографы выбирают первый метод, потому что достаточно подумать о себе, часто даже не вставая с дивана, чтобы рассказать о своей иллюзорной фантазии всему миру, выдавая её за реальность. 

Что касается фотожурналистики и пропаганды, то от автора, во-первых, требуется передвигаться в пространстве, ждать и терпеть, тратить силы и деньги, а во-вторых, в результате этих усилий может просто ничего не получиться. Вместе с тем убытки очевидны. 

Есть и другой метод, не менее субъективный, но более честный – когда фотография не есть сама причина занятия ею, а является следствием основной профессии. В Советском Союзе такую фотографию называли «любительской». Формулировка, может быть, не совсем корректная, но передающая смысл любого вида творчества. Вы можете быть физиком или лириком, но в результате вашей основной деятельности или наблюдений за окружающим миром у вас возникает неотвратимое желание рассказать об этом с помощью фотографии. 

Особенность этого метода заключается в том, что вы познаёте мир не только «про себя любимого» и рассказываете о нём не только для себя, а переживаете и фиксируете его, пропуская через себя, не всегда объективного. Таким образом ваш окружающий мир становится ближе нам, а мы – друг другу. Серия Матвея Павлюкевича «Пустота» – хороший тому пример, потому что в ней не меньше страсти «Земли Санникова», чем пафоса арктического холода. 

Олег Климов